Многолетнего руководителя федерации футбола СССР, а после президента РФС Вячеслава Колоскова называли «непотопляемым». Надо было быть очень умным и расчетливым человеком, чтобы так долго продержаться у руля отечественного футбола — при том, что очень часто результаты нашей сборной оставляли желать лучшего.
Начальником управления футбола он стал в далеком 1979 году. Когда Союз распался, он возглавил высший футбольный орган страны — Российский футбольный союз. И если бы на него не надавили с самого верха, кто знает, сколько он бы еще продержался у руля. А так пришлось в 2005 году уступить свой пост Виталию Мутко.
Вот как вспоминал те события в своей книге «В игре и вне игры» сам Колосков:
— Отмашку дали, когда в отборочном цикле мирового чемпионата мы проиграли португальцам 1:7, и Ярцев, даже не дожидаясь конца игры, убежал со скамейки тренеров… Не знаю, как в таких условиях повели бы себя другие, но так или иначе бежать с поля боя, бросив команду, Ярцеву было нельзя. Даже Путин назвал такую игру и поведение позором. Поначалу доставалось Ярцеву, игрокам, но очень скоро акцент критики был скорректирован, и виноватым во всем объявили РФС во главе с Колосковым.
Президент России на встрече с активом своей партии сказал обо мне: «Вячеслав Иванович Колосков — хороший человек, но за долгое время работы высоких результатов так и не добился, а нам надо проводить кардинальные изменения в российском футболе». Я выразил желание встретиться с тогдашним главой администрации президента Дмитрием Медведевым, и когда пришел на встречу, сказал, что хотел бы обсудить планы развития футбола в России и детали своей отставки.
«Давайте начнем наш разговор со второй темы, Вячеслав Иванович. Не потому, что она важнее! Просто я хочу, чтобы при обсуждении проблем развития российского футбола присутствовал человек, которому предстоит их решать. Кстати, о преемнике. У вас он есть?» — спросил он. Я назвал Тукманова, Алешина, Драганова, Мутко, Грызлова. Через три недели он позвонил мне вновь: «Наша кандидатура — В.Мутко. Предварительные разговоры с ним велись, он согласен. С вами свяжется мой заместитель Сурков, решите с ними все организационные вопросы. Просьба одна: не затягивать их».
Затягивать Колосков не стал.
Мог ли Колосков покинуть свой пост раньше? Конечно. Свалить его хотели не раз. И Анзор Кавазашвили, и Николай Толстых. А об одном случае, который чуть не стоил ему карьеры, Колосков рассказал в интервью «СЭ». Причем это было еще до футбола — Вячеслав Иванович тогда руководил отечественным хоккеем.
— 1976-й, турне ЦСКА и «Крыльев» по Северной Америке. В делегации был человек из «конторы» — подполковник Подобед. 31 декабря президент НХЛ Джон Зиглер и глава профсоюза игроков Алан Иглсон пригласили меня с Константином Локтевым, главным тренером ЦСКА, в свой люкс. Отпраздновать Новый год. Я тоже не фраер, сразу набрал комитетчику, предложил присоединиться к нам.
Заходим в номер, за столом Зиглер, Иглссон, переводчик и три дамы. Типичные американки — с модной химической завивкой, шумные, нарядные. А Подобед — в тренировочных штанах, футболке не первой свежести, домашних тапочках.
К выпивке он так и не притронулся. Сидел молча, уткнувшись в тарелку, внимательно слушал, о чем говорят. Часа через два разошлись по номерам. Я еще подумал — правильно сделал, что комитетчика пригласил. Пусть видит: все пристойно, никаких политических дискуссий, к женщинам никто не приставал.
Возвращаемся в Москву, вскоре звонит приятель — Валера Балясников. Бывший вратарь московского «Динамо», работавший в КГБ, в идеологическом отделе. Спрашивает: «Слава, что у тебя с Подобедом случилось?» — «Ничего, все тихо-мирно…» — «Да он такую «телегу» накатал! Мол, ты и пьянствовал, и не проявил себя как ответственный партийный работник. Особенно запомнилась фраза: «В беседах с иностранцами не отстаивал интересы Родины, поскольку не упоминал о преимуществах советского образа жизни, даже когда говорил тост».
Счастье, что бумага попала к Балясникову. Спустил на тормозах. Окажись на его месте другой человек, я бы положил партийный билет на стол и попрощался бы с карьерой. «Сигнал» — то какой! Но судьба меня хранила.
