Магомед Оздоев — один из главных российских легионеров в Европе прямо сейчас. Свой первый год за пределами России он провел в турецком«Фатихе Карагюмрюк», играя под руководством легендарного Андреа Пирло. В прошедшем же сезоне Оздоев стал чемпионом Греции вместе с ПАОКом и совсем скоро сыграет в квалификации Лиги чемпионов. Автор Sport24 Тигран Арутюнян встретился с Магомедом в Москве и узнал, какой жизнью он сейчас живет.
«Кержаков — настоящий дедок. У него вечные проблемы с телефоном: то выключен, то связь забыл оплатить»
— Магомед, какими судьбами в Москве?— Прилетели с семьей в отпуск, уже вторую неделю тут. В ближайшее время планирую съездить домой, в Ингушетию, а потом вернемся в Грецию
— Видел, что ты ходил на финал Кубка.— Да, сын очень хотел попасть на этот матч, поэтому я попросил у Илюхи Гобачева (начальник команды «Зенита», Sport24) билеты. От него же узнал, что Юра Жирков тоже собирается на матч. Списались с ним, он нас забрал, и мы поехали в «Лужники». Крутая игра, интересное зрелище — не пожалели, что сходили.
— С кем из «Зенита» до сих пор поддерживаешь связь?— В основном со стаффом — с моими любимыми администраторами и массажистами. Из игроков ближе всех общаюсь с Мишей Кержаковым — переписываемся, поздравляем друг друга с праздниками. Правда, у него вечные проблемы с телефоном: то выключен, то связь забыл оплатить. Настоящий дедок (смеется). Когда Миша пишет, главное сразу же ему ответить, а то потом неделю можно ждать. Помню, на сборы он никогда не брал свой нормальный телефон — всегда прилетал с кнопочным. Видимо, чтобы ничего не отвлекало.
— Ты не играешь в России уже два года. Тебя тут еще узнают? — Бывает. На днях ехали с друзьями с ужина — остановили гаишники. Пока один проверял права у водителя, другой начал стучать жезлом по моему стеклу. Только я открыл, он сразу заулыбался: «Выходи, Мага!» Пообщались, сфоткались и разъехались. Я хоть и спокойно отношусь к таким вещам, но в этот раз мне было прям приятно. Оказалось, парень — фанат «Спартака».
— Со времен ухода из «Зенита» тебя чуть ли не каждое трансферное окно связывают с московскими клубами, в том числе — со «Спартаком». Почему так?— Если честно — не знаю. Мои мысли связаны с ПАОКом, в клубе на меня рассчитывают. В прошедшем сезоне взяли чемпионство, а теперь нужно попытаться войти в историю и попасть в группу Лиги чемпионов. Но, сам понимаешь, в жизни может произойти, что угодно.
«Ушел из «Фатиха», потому что ушел Пирло. Если бы не он — вообще бы туда не поехал»
— У тебя сейчас все круто складывается в ПАОКе, но в прошлом году казалось, что ты счастлив в Турции. Почему ушел из «Фатиха»?— Потому что ушел Пирло. Перед подписанием контракта я прямо сказал руководству клуба: «Если главный тренер уйдет, я тоже уйду».
— Откуда такая принципиальность?— Я шел к конкретному тренеру. Удивился, что с Андреа мы даже не доиграли чемпионат — он ушел за три тура до конца. Я разговаривал с ним и спрашивал, почему он решил не продлевать контракт.
— И почему же?— Пирло — очень амбициозный тренер. Когда ты даешь лучший результат в истории клуба, хочется поддержки от руководства, хороших трансферов, чтобы сделать результат еще круче. Ему было важно прогрессировать, но темп развития «Фатиха», вероятно, не соответствовал его ожиданиям. После Андреа главным стал Алпарслан Эрдем — молодой парень, который только год назад закончил игровую карьеру. К сожалению, у него не было своего штаба. Вылет «Фатиха», который случился этим летом, можно было предсказать.
— Контракт с тобой разорвали по обоюдному?— Да. У меня сейчас нет агента и на переговоры с руководством «Фатиха» я ездил один. Всего у нас было три встречи, каждая из них была непростой, но в итоге мы нашли решение, которое устроило обе стороны.
— Много денег потерял?— Мы обсуждали условия моего ухода, и было принято решение о некоторых изменениях в исходных договоренностях. Разумеется, это повлияло на финансовую сторону, но я рад, что в итоге все уладилось и я смог перейти в ПАОК. Перед ПАОКом, кстати, меня хотел «Фенербахче» — люди из клуба даже звонили в Россию и узнавали насчет меня. Но, оказалось, что «Фатих» сильно задрал цену, и «Фенер» не захотел платить такие деньги. Хорошо, что в ситуации с ПАОКом я по большей части взял ответственность за переговоры на себя.
— Если бы не Пирло не задержался бы в «Фатихе» больше, чем на полгода?— Если бы не Пирло, я бы вообще туда не поехал (смеется). Я ехал к нему, как к личности, как к великому полузащитнику. Реальность превзошла все мои ожидания. Андреа оказался простейшим человеком, легко идущим на контакт абсолютно со всеми. Это показывает величие и очень подкупает.
— Какой из тренеров твоего российского этапа карьеры сильнее всех подготовил тебя к Европе?— Жозе Коусейру в «Локомотиве».
— Удивил.— Почему?
— Он же был временным вариантом после экстренной отставки Красножана.— Это все неважно. Жозе — лучший тренер «Локомотива», после Семина, за весь мой период в клубе. Он доверял молодым, при нем мы играли в фантастический футбол.
«Я еще не привык к Европе. Скучаю по живому общению с нашими людьми»
— Сейчас ты живешь и играешь в Салониках, а год назад был в Стамбуле. В чем главное отличие этих городов от Москвы? — Инфраструктура.
— Что под ней подразумеваешь? — Да все — дороги, парки, общественный транспорт, торговые центры, рестораны. Москва — самый удобный город в мире: нигде нет такой инфраструктуры, как тут. Стамбул тоже большой город, но в плане удобств ниже Москвы на полголовы. Салоники — небольшой прибрежный город, там совсем другая атмосфера.
— Все на расслабоне?— Да, они живут в другом темпе, более спокойно, в духе южных городов — наверное, из-за моря и солнца. Мне трудно к этому привыкнуть, потому что с момента отъезда из Ингушетии, самый маленький город, в котором я когда-либо играл — это Казань, с населением в полтора миллиона человек. В Салониках же всего триста тысяч. Я привык к бешенному темпу мегаполисов, да и сам по себе очень активный — то, что можно сделать сегодня, я хочу сделать именно сегодня.
— По чему еще скучаешь, кроме привычного ритма жизни и развитой инфраструктуры?— По живому общению с нашими людьми. Я всю свою жизнь прожил в России. Когда переезжаешь заграницу, нужно какое-то время на адаптацию. Я сейчас даже не про футбол, а просто про быт. Я еще не привык к Европе, пока приходится приспосабливаться. А в России мне все знакомо, тут я ощущаю себя спокойней во всех отношениях.
— В Греции с кем-то разговариваешь по-русски? Кроме семьи.— В Салониках есть небольшая русская диаспора, так что родную речь можно услышать. Плюс наш язык знают несколько ребят из персонала и пару футболистов — Тайсон, который играл в «Шахтере» и поляк Томаш Кендзёра. А в спортивном департаменте клуба вообще работает русский парень — Александр. С ним общаемся чаще всего. Хорошо, что еще семья рядом.
— Дети уже ходят школу?— Самому младшему только два годика — он пока никуда не ходит. Дочка в этом году пойдет в первый класс, старший сын — в третий.
— Обучение — на английском? — Да. В Салониках только одна международная школа, где основной язык обучения английский. Отдали детей туда, потому что хотели сделать упор именно на языке. Когда я играл за «Фатих», сын был в учебном заведении при консульстве РФ, где преподавали только на русском. Так что английского дети толком не знали. Зато за последние полгода у них нереальных прогресс — стали разговаривать лучше меня. Уже вовсю прикалываются: «Пап, ты неправильно произносишь это слово, нужно язык приложить к небу!»
— У тебя с английским совсем беда?— Есть база — могу спокойно разъясниться и понять собеседника. Изначально у меня был слабый английский, но это нормальное явление: я учился в начале 2000-х в сельской школе в Ингушетии. Моими первыми преподавателями языка стали Гильерме и Диарра в «Локомотиве» (смеется). Мог в столовой показать им, условно, вилку и спросить — как это будет на английском. Так постепенно и выучил. Но сейчас хочу улучшить свой язык — уже полгода занимаюсь с учителем.
— Типа репетитор?— Да. Жена попросила школьную преподавательницу сына позаниматься со мной. Она англичанка, бывшая футболистка — играла за женский «Манчестер Юнайтед».
«Я не хотел переходить в «Зенит». Но «Рубину» пришлось меня продать»
— Когда ты в последний раз был близок к возвращению в Россию? — Наверное, год назад, когда ушел из «Фатиха». Насколько я понял, меня просто предложили «Локомотиву». Мне позвонил один человек и спросил интересно ли мне это.
— А ты?— Сказал, что рассмотрю предложение, когда будет конкретика. Но до нее так и не дошло. Вообще, у меня подобные ситуации происходят часто: на протяжении всей карьеры на меня выходили разные посредники: «Все будет нормально, мы сделаем тебе этот трансфер. Ты согласен?» С ними ты не обсуждаешь условия и зарплату, а просто говоришь — да или нет. А дальше уже один клуб связывается с другим. Где-то 90% таких «предложений», которые мне поступали, исчезали, как только дело доходило до официальной части. Вспомню только три случая, когда срывались прямо конкретные варианты.
— Расскажешь? — «Лилль» в феврале 2022-го, клуб из Саудовской Аравии сразу после ухода из «Зенита» и «Спартак» — летом 2017-го, после чемпионского сезона.
— Почему сорвался «Лилль» — понятно. А вот про Саудовскую Аравию и «Спартак» давай подробнее.— В Саудовскую Аравию меня хотели взять свободным агентом, предлагали контракт на три года и давали самые большие деньги в моей карьере.
— У Нобеля ты рассказывал про 2,5 миллиона евро в год. — Деньги серьезные, но я отказался.
— Окей, а как было в случае со «Спартаком»?— Я тогда играл за «Рубин». На тот момент у меня был представитель: «Спартак» связался с ним и прислал бумагу с личными условиями — зарплату предлагали больше, чем в Казани. На следующий день ко мне подошел Сайманов (тогда — гендиректор «Рубина», Sport24): «Тебя хочет «Спартак». Поедешь?» Я задал ему только один вопрос: «Решение и правда зависит только от меня» — «Да». Я отказался.
— Почему?— Тем летом в «Рубин» вернулся Курбан Бекиевич[Бердыев]. Поработать с ним было мечтой, поэтому я решил остаться. Мне настолько нравилось работать с Бердыевым, что, когда через полгода меня покупал «Зенит», я не хотел переходить и туда. Но «Рубину» пришлось меня продать из-за финансовых обстоятельств. У клуба были сложности — нам по несколько месяцев не платили зарплату. Многих ребят это не устраивало: мы как-то проснулись на сборах, а Мийо Цакташ просто исчез, уехал из команды.
— Это же были последствия того знаменитого закупа легионерами в 2016-м? — Ага.
— Тогда ведь в команду за огромные деньги завезли около 15-ти легионеров, из которых не заиграл примерно никто.— Самым сильным среди них был Лестьенн, он выделялся. Остальные не усилили нашу команду. Если посмотреть — никто из них потом нигде не заиграл. Знакомые испанцы мне рассказывали, что некоторые в «Рубине» заработали много денег.
— А Алекс Сонг сейчас где?— Не знаю. Он, кстати, тоже был неплох. Понятно, что уже не мог играть на таком уровне, как в «Арсенале», но старался в силу характера. В коллектив тоже хорошо влился, как-то на сборах в Испании подарил всей команде наушники.
— С ПАОКом у тебя еще два года контракта. Допускаешь, что еще поиграешь в России?— А почему нет? Я никогда не говорил, что не вернусь в Россию — это мой дом, моя родина. Тут у меня все. Так что двери в российский футбол я не закрываю.
«Дьяков всю карьеру провел полупьяным»
— Ты долгое время был одним из лучших российских полузащитников, но за сборную у тебя набралось всего 35 матчей, а крупный турнир всего один — провальный ЧЕ-2020. Почему все так грустно?— Говорить о какой-то одной причине — глупо. Нужно рассматривать каждый случай по отдельности. Когда сборная готовилась к Евро-2012, я был в составе. Прошел с командой все подготовительные сборы. Но в итоге Адвокат отцепил двух человек — меня и Дзюбу. Может, посчитал нас недостаточно опытными. На Евро-2016 меня не взял уже Слуцкий. А за два месяца до старта домашнего ЧМ я получил травму: столкнулся в игре с Олегом Шатовым — у него полетел галик, а у меня колено.
— А что насчет чемпионата мира в Бразилии? Ты дебютировал за сборную при Капелло, но перед этим он не взял тебя на ЧМ.— Там вышла странная история. Перед началом сезона 2013/14 я только восстановился после травмы. Тем летом Билича в «Локомотиве» сменил Кучук. Я почти сразу подошел к нему и спросил, рассчитывает ли он на меня — «Не знаю, у меня есть другие футболисты». Я хотел играть, поэтому попросился уйти — Кучук дал добро. Я нашел несколько вариантов и через два дня снова пришел к тренеру, но на этот раз он отказался: «К конкурентам мы тебя не отпустим. Если хочешь, можешь ехать к тем, кто борется за выживание на тот момент». На тот момент это были «Томь» и «Анжи».
— Что ответил?— Сказал: «Подумайте хорошо. Может, я все-таки уйду, куда изначально и хотел?» Кучук взял время на раздумья и через пару дней вернулся: «Нет, ты остаешься. Кто будет играть если вдруг травма?». В итоге Тарасов через полгода рвет «кресты» и ему на замену берут Шешукова. Вот тогда я окончательно решил, что уйду из «Локомотива». Сезон, по сути, был потерян. Шансов поехать на ЧМ в Бразилию практически не было.
— Ты не первый игрок, кто не сработался с Кучуком в «Локомотиве».— Он своеобразный человек и тренер.
— Слышал, что он кошмарил Диарру и Буссуфа постоянными замерами давления.— Давление мерили все. Я этого тоже не понимал. Едешь по жаре на тренировку, стоишь в пробке часа два, нервничаешь, приезжаешь на базу — тебе мерят давление и говорят: «Высокое. Сегодня не тренируешься». Ну странно же! С другой стороны — Кучук дал результат, так что вопросов к нему быть не может.
— Результат — это третье место?— Ну да. Могли и чемпионство брать, но в предпоследнем туре проиграли «Ростову» и пустили вперед ЦСКА.
— Смородская до сих пор уверяет, что ключевая ошибка Кучука в том, что он разрешил команде смотреть матч «Зенита», который тогда вас преследовал.— Лично я не смотрел матч с «Зенита». Давай будем честны — сейчас, будучи многократным чемпионом страны, я прекрасно понимаю, что просмотр матча соперника никак не влияет на результат твоей команды. Это ерунда.
— А как тогда все так получилось? Дьяков рассказывал, что «Ростов» вышел на игру с «Локо» чуть ли не полупьяным после победы в Кубке.— Дьяков всю карьеру провел полупьяным.
«Хватит ли сбережений, чтобы не работать до конца жизни? Если жить как среднестатистический россиянин — да»
— В ноябре тебе исполнится 32 года. Уже задумывался, что будешь делать после завершения карьеры?— Мне задают этот вопрос с 20-ти лет. Видимо, все хотят, чтобы я побыстрее закончил.
— Задавать такой вопрос 20-летнему футболисту — странно. Но в 32 ты как будто уже сам должен думать о том, что будет после футбола.— У меня нет четкого решения, что я буду делать, когда закончу. Строить долгосрочные планы — не про меня. Я могу лишь предполагать. Сейчас знаю, что буду играть столько, сколько позволит здоровье, а потом — посмотрим. Сейчас я отлично себя чувствую и физически, и морально. Если посмотришь — прошлый сезон стал для меня лучшим по статистике за всю карьеру. — С чем это связываешь? — На поле я всю жизнь был отличником — делал все точь-в-точь, как говорил тренер. Меня так воспитал отец. Самый дисциплинированный полузащитник, который когда-либо играл в РПЛ — это Игорь Денисов. Так вот — я был на втором месте после него. Мне всегда нравилось играть в атаке, а вот позицию чистого опорника, на которую меня поставили еще в «Локомотиве» — я ненавидел. Чтобы показывать свой лучший футбол, мне нужна свобода. В «Зените», когда рядом со мной играл Барриос, я ее чувствовал. В Турции этой свободы стало еще больше, а в Греции — поменьше. Сейчас я не боюсь идти вперед и не переживаю, что не на 100% следую словам тренера. Я уверен в своих силах и знаю, что могу приносить пользу именно в атаке. Так что в каком-то смысле карьера для меня только начинается (улыбается).
— Но подушка безопасности на будущее уже есть?— В каком плане?
— Какой-то бизнес или дело, которое приносит деньги.— А, ну да. Чем-то занимаемся. Как в том меме: «Продаю бананы, людей. Шучу, не бананы». Каждый раз смеюсь. Если серьезно, то сейчас я полностью сконцентрирован на футболе. Конечно, я куда-то вкладываюсь, чтобы деньги не лежали просто так, но у меня нет каких-то бизнес-проектов. Сейчас мне не хватает времени, чтобы погружаться в другие дела кроме футбола, но, конечно, мне бы хотелось изучить многие сферы.
— Какое самое странное бизнес-предложение тебе поступало?— Обратились абсолютно незнакомые люди и предложили купить какой-то стадион в Москве. Хотели, чтобы я его переделал, отремонтировал и отдал им под сдачу.
— Отказался?— Естественно. Я вообще знаю цену деньгам, не разбазариваю их направо и налево. Например, из вещей покупаю в основном то, что обязательно буду носить. Любимый бренд сейчас — Massimo Dutti.
— Что, у тебя даже вычурных красных мокасин не было?— Не-а. У меня вообще мокасин не было, они мне на подъем не лезут.
— Сбережений, которые есть у тебя, хватит, чтобы не работать до конца жизни?— Если я буду держать тот же уровень жизни, который у меня сейчас, то нет. Но если буду жить, как среднестатистический россиянин, то да, хватит с запасом. Уже готовлю себя к тому, что жизнь после карьеры будет совсем другой. Футболисты живут на всем готовом, а когда закончишь — такого уже не будет.
— Сейчас можно пойти в Медиалигу, чтобы продлить свою футбольную жизнь.— Прикольная тема, кстати. Недавно обсуждали с Юрой [Жирковым], он уже во всем этом шарит, знает многих игроков. Ему там нравится. Но я бы в Медиалигу не пошел.
— Почему?— Во-первых, для меня футбол — это регулярные тренировки, а не 2-3 занятия в неделю. Во-вторых, меня смущает агрессия. Для меня недопустимо, когда люди стоят на бровке и посылают друг друга на три буквы. Я рос не в том обществе, чтобы это спокойно принять. Если такое случилось бы в отношении меня — прилетело бы сразу и без вопросов. Поэтому Медиалиге будет лучше без меня.
— А вот Дзюба вроде туда собирался.— Да? Не слышал об этом.
— Когда последний раз общались с Артемом?— Давно. Когда находишься в разных странах тяжело поддерживать постоянный контакт. У меня в целом не так много друзей — можно пересчитать по пальцам одной руки.
— Футболисты среди них есть?— Есть один бывший — Ислам Цуроев, играл в «Тереке». Но самые близкие для меня — отец и старший брат.
— Три финальных вопроса. У тебя есть мечта?— Чтобы все вокруг были здоровы.
— Что должно произойти, чтобы ты сказал: «Я счастлив»?— Я и так счастлив.
— И финальное. Где Магомед Оздоев будет через год?— Жизнь непредсказуема, я прочувствовал это на себе. Так что поживем и увидим.
