Опорник Вячеслав Якимов дебютировал за «Краснодар» при Викторе Гончаренко, а прошлой весной в победном матче с ЦСКА, выйдя на замену, стал одиннадцатым воспитанником академии в составе команды — то, о чем мечтал Сергей Галицкий. Сейчас Якимову 25, этой зимой он перешел в аренду в «Факел».
Все это вы могли узнать о Вячеславе сами — но вряд ли догадывались, что он бросал «Краснодар» и вообще футбол, хотя тогда уже дорос до молодежной команды. Все три года вне игры он учился в университете, а еще какое-то время подрабатывал в ресторане.
Как это получилось, чему научило и что заставило возобновить карьеру, Якимов рассказал Александру Муйжнеку.
— Мне 17-18 лет, я на хорошем счету в академии «Краснодара». Но не получаю никакого удовольствия от футбола. Понимаю: никак не буду счастливым, если продолжу так жить. Надо что-то менять, найти новое призвание.
Решение бросить футбол не сиюминутное, это накапливалось. У меня произошло выгорание. Не знаю, ощущали ли вы подобное, а я тогда так устал, что просто расхотел профессионально заниматься любимым вроде бы делом.
Шел на тренировки безо всякого желания. Работать по два раза в день, отдаваться этой работе в какой-то момент я был просто не готов. Что-то подростковое рвалось, душа просила больше свободы, времени на самого себя. Эта несвобода давила на меня и усугубляла желание бросить футбол.
В академии же как: каждый день ранние подъемы на тренировку, постоянные разъезды. По вечерам накрывала апатия. Не хотелось вообще ничего. Тебя каждый день заставляют, заставляют — а тебе осточертело.
Так я бросил футбол на три года.
Станица, Школа бразильского футбола, наказания в академии «Краснодара», как объявлял об уходе
А начался для меня футбол в Краснодарском крае. Я родился в Новокубанске — роддома в станице Советская, где жила семья, не было. Отец работал в МЧС и перевелся из Советской в другую станицу, где мы прожили еще четыре года, пока я не уехал в «Школу бразильского футбола России». Туда приезжали кураторы из Бразилии и поработавшие там молодые тренеры, внедряли свои методы. Из ШБФР вышли Илья Кутепов и наш Ильнур Альшин, поигравший в молодежке «Спартака».
За «Спартак» болел и мой отец, я сидел рядом и сопереживал. Папа стабильно видел во мне футболиста, следил за игрой, трепетно относился. Они с мамой приветствовали и хорошую успеваемость, сам я отлично учился почти всегда.
Одиннадцатилетнего меня заметил «Краснодар». Когда приехал туда, условиям не поразился: академия была еще в зачатке. Жили человек по 25-30 в коттедже, который снимал Галицкий. С дисциплиной там было строго: не сдал телефон до отбоя — наказывают. Из того коттеджа поддерживаю связь с Денисом Адамовым. А пятерых моих соседей по комнате в футболе уже нет.
Мне тренеры доверяли во всех возрастах, я регулярно играл. И к молодежке подключился не то что первым из своего возраста, но в первой десятке. Так что моего ухода не ожидали. Помню, как сообщил решение главному тренеру академии Марьяновичу. Тот убеждал подумать, повременить, оставить меня в обойме. Предлагал отпуск, чтобы я переосмыслил ситуацию и соскучился по футболу. Но было поздно.
Это был ноябрь–декабрь, перед зимней паузой. Со своим тренером в молодежке, тоже сербом, свой уход обсудить не успел. Родители вот долго отговаривали. Но я был непрогибаем.
Спавшие оковы, политика, Галицкий
Помню первый день после ухода. Ощущение спавших оков, как птица в небе! Радость продолжалась недолго: общался с друзьями не из футбола, решил связать себя с учебой.
Я поступал тогда в Кубанский государственный университет на экономический факультет. Не ради корочки или откоса от армии, осознанно. Планировал развиваться в этом направлении: изучать экономику, политику. Не то чтобы хотел стать политиком, хотя в детстве мне все говорили: «Президент, президент. Со всеми учителями спорит, разбирается в обществознании, истории, экономике».
После первого курса понял: что-то не то, я ожидал другого. Правда, ректор позвал меня в университетскую команду. На тренировки я ходить отказался. Сыграть раз в неделю было нормально, а вот тренироваться — точно нет.
Думал, куда устроиться на подработку — такую, где можно получить какие-то скиллы. Устроился я в небольшой ресторан итальянской кухни. Официальная должность — бармен.
Все коллеги удивлялись, когда я рассказывал о себе: «Ух, с «Краснодара», ничего себе! А почему, а что?» Когда узнавали, почему и что, интерес заканчивался. Ну и про Галицкого спрашивали — это же легенда «Краснодара».
А что я мог рассказать? Сергей Николаевич каждый день приходил в академию, обходил поля. Он был частью повседневной жизни, наблюдали Галицкого регулярно. Важно было видеть: президенту не все равно, это его дело, и оно будет развиваться.
Когда узнал про болезнь Галицкого, сложно было осознать. Причем никто же не знал, какая болезнь. Очень тревожно. Но я с тех пор много раз его видел — такой же энергичный, жизнерадостный даже. Не заметил, чтобы болезнь оставила отпечаток.
Каково быть барменом: ноги затекают, но футболистам тяжелее. Понял, что работа в сфере услуг неблагодарная
С алкоголем никаких отношений до этого не было. Я непьющий, ну максимум пару раз в год могу. А тогда специально для работы бармена стал изучать сорта, разновидности виски, коньяка, вина. Попробовал всего по глотку, чтобы понимать — и не более.
Больше я работал баристой, чем барменом: кофе, чай. В любом случае за смену ноги затекают: столько часов на ногах. Бывает, нахлынет много посетителей, жуткая запара. Но к этому привыкаешь через какое-то время. Футболистам тяжелее!
Вообще главное, что я понял — насколько неблагодарная работа в сфере услуг и какая у нее пропасть с футболом. Не особо захотелось оставаться там.
Ресторан не самой высокой кухни, но контингент нормальный, без хамства. Изредка за стойку подсаживались поболтать. Мы наливали коньяк или виски со льдом, и гости душу изливали. Гораздо чаще напитки носили официанты. Им гости, случалось, грубили, а мне повезло.
Когда закончил школу «Краснодара» и попал в молодежную команду, зарплата была 30 тысяч рублей. В ресторане получал чуть больше. Чаевые для бармена в том заведении были редкостью, мой максимум — рублей пятьсот.
Учился я при этом на дневном отделении, точнее, с горем пополам пытался посещать пары. Помню бессонные ночи подготовки к сессии. Закрывал с хвостами, пересдачами — удовольствие от учебы быстро пропало.
Как убеждали вернуться в футбол, как пытался открыть свое заведение
Через пару месяцев ушел из ресторана и еще год учился и подрабатывал футболом — я ведь все это время играл на любительском уровне. Слышал лестные отзывы — причем от уже поигравших, опытных, работавших тренерами в академии: «Почему ушел? Светлое будущее предрекали».
У меня в голове вертелись мысли: «Может, реально вернуться, попробовать? В принципе время еще есть, не совсем старый еще».
Считаю себя неглупым, действую осознанно, продуманно, не поддаюсь эмоциям. Примерно строил картинку, как дальше буду развиваться по жизни. Хотел открыть какое-то заведение, связанное со сферой развлечений, услуг. Еще до работы барменом были возможности привлечь инвесторов. По крайней мере на уровне разговоров с друзьями, с братом.
Но потом все не заладилось — на деле оказалось не так легко. Если в будущем буду строить бизнес-планы, то точно нужно отталкиваться от пессимистической оценки.
Прибыльное заведение построить реально сложно. Если нет сразу крупного заработка, если капитал у тебя недостаточный, если трудно с инвестором — трудно вывести дело в плюс, да хотя бы разрекламировать, продвинуть.
Та самая картинка не претворилась в жизнь.
Камбэк в «Краснодар», нагрузки — больше не стресс, дебют при Гончаренко, везение при Сторожуке
Вернулся я в «Краснодар» в 2019-м, через Марьяновича. Он сказал: «Шанс дадим, все в твоих руках». Сначала меня взяли на просмотр в «Краснодар-3». Длился он месяца полтора: просто тренировался, не играл. Отпрашивался на Кубок губернатора хоть за какой-то практикой. В физическом плане было сложно, а ментально я готовил себя, в том числе к работе в режиме в неопределенности.
Осознал: это шанс, за который нужно максимально цепляться. Начал прогрессировать, когда с «Краснодара-3» подняли до «двойки», стал работать еще больше. Стресса, как раньше, уже не было.
Что поменялось? Я занимался в академии с шести лет, все подростковое время провел в интернате. И тогда не мог как взрослый человек, как сформировавшаяся личность рассуждать о карьере, осознать, чего я хочу, какие у меня мечты цели, как я могу их достичь. А спустя три года без футбола, поварившись во взрослой жизни, прислушавшись к себе, я понял, что мне нужно, как этого достигать. Я был готов эмоционально терпеть и пахать.
В «Краснодаре-2» у Александра Сторожука я стал капитаном. С ним тогда были очень качественные полгода, он многое дал для развития мне и нашей команде. Той, что играла прошлой весной в РПЛ.
Дебютировал я за «Краснодар» при Гончаренко. За короткое время я понял: это сильный тренер. Нагрузки был достаточно тяжелые, команду он подготовил отлично — и она, а мой взгляд, показывала что-то новое, чего не было ранее. Счастье, что я дебютировал тогда с «Нижним Новгородом».
Не обратил внимание, что именно я стал одиннадцатым воспитанником «Краснодара» на поле в игре прошлого сезона с ЦСКА. Просто увидел после той игры новости о том, что мечта Галицкого исполнилась. Мы даже памятную футболку подписывали. Было очень приятно войти в историю, тепло на душе.
Читал, что Сторожуку и всем нам весной 2022-го повезло. С цифрами сложно не согласиться, в каких-то матчах удача была с нами. Но мы для этого же тоже прикладывали много усилий. Нам за эту работу воздалась удача. Отчасти мы ее привлекли своей энергией.
Аренда в «Факел», трудные выезды — шанс «полюбоваться просторами нашей России», цель — реализация финансовая свобода
Сезон-22/23 я начинал с «Краснодаром», думал: возможно, будет шанс получить игровое время. Когда потом на мою позицию пришел новичок (видимо, имеется в виду Михайло Баньяц. — Sport24), надежд на шанс стало минимум. Привлекал к играм меня только «Краснодар-2»: им надо спасаться в Первой лиге. А мне нужна была практика, и принципиально в РПЛ — так я оказался в «Факеле».
Спасаться надо и «Факелу». Ребята здесь все трудяги, работают не покладая рук. Благодаря единству, общей энергии мы сможем выйти из тяжелой ситуации.
Выезды что из Краснодара, что из Воронежа сейчас проблематичны. С другой стороны, автобус, поезд, опять самолет, поезд — это уже тоже как-то рутинно. Но периодически ловлю себя на мысли: можно посмотреть в окно, послушать музыку, какое-то удовольствие получить, полюбоваться просторами нашей России.
Сейчас хочу закрепиться в РПЛ, играть на регулярной основе. В мечтах — титулы, в личном плане хочется финансовой свободы. Свое заведение как самоцель не рассматриваю, но по окончании карьеры все может быть. Сейчас гораздо важнее помогать родным и близким. Создаю себе благоприятные условия для этого. Есть семейный бизнес, вкладываю туда время и деньги, и это приносит свои плоды. Что-то инвестирую в ценные бумаги, планирую и дальше развиваться в этом направлении, создавать пассивный доход.
Хочу чувствовать себя счастливым, реализовавшимся человеком. Чтобы в старости не было обидно за то, что упустил.
***
О решении уйти из футбола не жалел и на жалею. Тогда оно было единственно верным.
Время вне игры сто процентов меня обогатило, расширило горизонты. Я многое переосмыслил, многое понял, повзрослел как личность, увидел, чего хочу от жизни. Прочитал много книг по финансовой грамотности, личностному развитию. Да, часть времени потратил непонятно на что, пролежал. Но и полезную информацию усвоил. А читаю я и сейчас — больше уже художественную литературу. Развиваться никогда не поздно.
Главное, что я понял в те три года: мне на самом деле хочется развиваться в футболе, футбольная жизнь привлекательна. Со своими трудностями, понятно, с физическими нагрузками — но в то же время в ней есть кайф. Те же выезды, тренировочные сборы, этот антураж перед матчами и во время матчей — на самом деле это дорогого стоит. Я это осознал не сразу.
И еще: если человек перестал получать кайф и ощущает в себе силы изменить жизнь, бросить себе вызов, не вижу в этом слабости. Я не чувствовал своего поражения: «У меня не получилось в академии «Краснодара», я слабак». Просто тогда был не готов продолжать. И хотел стать счастливее.
